О картине

Рерих Н.К. Восхождение к вершинам / Гималаи - Обитель Света. Адамант. Самара: ТОО "Агни", 1996.
Многие экспедиции оспаривают великолепные пики Гималаев. Непокоренные гиганты сурово встречают бесстрашных искателей. Снова Эверест отказался принять вновь прибывших. И Нанга Парбат не сдается. А пик Канченджанги даже не оспаривается. Со всех сторон разные народы устремляются к сверкающим высотам Гималаев. Такая процессия превращается в поклонение паломников вершинам мира.
Местные ламы загадочно улыбаются, когда слышат, что еще одна попытка окончилась неудачей. Если они доверяют вам, то сообщат шепотом несколько древних пророчеств, согласно которым некоторые священные вершины никогда не будут осквернены. Недавно хорошо известный лама, ныне умерший, сказал нам: "Странные люди эти пелинги. Зачем принимать столько трудов в земном теле, если можно побывать на вершине в теле тонком?"
Действительно, в каждом стремлении к вершинам, в каждом восхождении есть несказанная радость. Внутренний порыв непреодолимо зовет людей к высотам.
Если бы кто-нибудь задался целью исторически просмотреть всемирное устремление к Гималаям, то получилось бы необыкновенно знаменательное исследование. Действительно, если за тысячу лет просмотреть притягательную силу этих высот, то с легкостью можно понять, почему Гималаи имеют прозвище "несравненных". Сколько незапамятных бесчисленных Божественных знаков соединено с этой горной страной! Даже в темные времена средневековья, даже удаленные страны мыслили о прекрасной Индии, которая кульминировалас ь в народных воображениях, конечно, сокровенно таинственными снеговыми великанами. "Гималаи" на санскрите - "страна снегов".
Попробуем мысленно сообразить все те прекраснейшие легенды, которые могли зародиться только на Гималаях. При этом прежде всего будем поражены изумительным разнообразием этих наследий. Правда, это богатство произойдет от многих племенных наслоений, станет роскошнее от щедрости многих тысячелетий, увенчается подвигами лучших искателей истины. Все это так. Но и для этих вершинных подвигов требуется окружающее великолепие, а что может быть величественнее, нежели непревзойденные горы со всеми их несказанными сияниями, со всем неизреченным многообразием?
Даже скудно и убого было пытаться сопоставить Гималаи с прочими лучшими нагорьями земного шара. Анды, Кавказ, Альпы, Алтай - все прекраснейшие высоты покажутся лишь отдельными вершинами по сравнению с высочайшей нагорной страной Гималайской.
Чего только не вместила в себе эта разнообразная красота! Тропические подходы, луга альпийские и, наконец, все неисчислимые ледники, насыщенные метеорной пылью. Никто не скажет, что Гималаи - это теснины; никто не отважится указать, что это мрачные врата, никто не произнесет, вспоминая о Гималаях, слово "однообразие". Поистине целая часть людского словаря будет оставлена, когда вы войдете в царство снегов гималайских. И будет забыта именно мрачная и скучная часть словаря.
Чем-то зовущим, неукротимо влекущим наполняется дух человеческий, когда он, преодолевая все трудности, всходит к этим вершинам. И сами трудности, порою очень опасные, становятся лишь нужнейшими и желаннейшими ступенями, делаются только преодолениями земных условностей. Все опасные бамбуковые переходы через гремящие горные потоки, все скользкие ступени вековых ледников над гибельными пропастями, все неизбежные спуски перед следующими подъемами, и вихрь, и голод, и холод, и жар преодолеваются там, где полна чаша нахождений.
Не из спесивости и чванства столько путешественнико в, искателей устремлялись и вдохновлялись Гималаями. Только соперничество и состязание могло найти и другие труднейшие пики. Но поверх состязаний и соперничества заложено устремление к мировым магнитам, к тому неизреченному священному чаянию, в котором родятся герои.
Не лавровые венки состязаний, не приходящие первые страницы книг и газет, но тяготение к беспримерному величию, которое питает дух, всегда будет истинным притяжением, и в таком влечении ничего не будет худого.
Зачем же вспоминаются Гималаи, зачем же нужно о них мыслить, вспоминать и к ним устремляться?!
Хотя бы мысленное приобщение к торжественному величию будет лучшим укрепляющим средством. Ведь все по-своему стремится к прекрасному. О прекрасном по-своему мыслит каждый и непременно захочет так или иначе сказать о нем. Мысль о прекрасном настолько мощна и растуща, что человек не вместит ее молчаливо, а непременно захочет поведать ее в словах. Может быть, в песне или в каком-либо начертании человек должен выражать и запечатлевать мысль о прекрасном.
От малейшего цветка, от крыла бабочки, от сверкания кристалла и так дальше и выше, через прекрасные человеческие образы, через таинственное касание надземное человек хочет утверждаться на незыблемо прекрасном. Если были на Земле прекрасные создания рук человеческих - к ним придет путник, успокоится под их сводами в сиянии фресок и стекол. Если путник очарован миражами далеких горизонтов, он устремится к ним. Наконец, если он узнает, что где-то сверкают вершины наивысшие, он увлечется к ним и в одном этом стремлении он уже укрепится, очистится и вдохновится для всех подвигов о добре, красоте и восхождении.
С особенным вниманием у костра или в человеческом собрании слушают путника. Не только в далеких хрониках читают об этом уважении к пришедшим издалека. Ведь и теперь, при всех быстрых путях сообщения, когда мир уже становится малым, когда люди стремятся в высшие слои или в глубины, к центру планеты, и тогда рассказ путника остается украшением каждого собрания.
- Правда ли так прекрасны Гималаи?
- Правда ли они несравненны?
- Скажите нам хоть что-нибудь о Гималаях и бывает ли там необычное?
В каждом повествовании путника люди ждут необычного. Скверные обычаи, привычки, неподвижность связанности умаляет даже самое маломыслящее сердце. Даже поникнутый дух стремится к движению. И, в конце концов, никто не мыслит движения только книзу.
Помню, как один путник рассказывал, что начав спуск на большом каньоне Аризоны, даже при великолепных красках окружающих, все же оставалась тягость соображений о бесконечном спуске: "Мы шли всё вниз, и мысль о спуске даже мешала любованию природой".
Конечно, восторг и восхищение прежде всего связаны с восхождением. При восходе является непреодолимое желание заглянуть за возносящиеся перед вами высоты. Когда же вы идете вниз, то в каждой уходящей вершине звучит печальное "прости". Потому-то так светло не только идти на вершину, но хотя бы мысленно следовать путям восходящим. Когда слышим о новых путниках на Гималаи, то уже признательны хотя бы за то, что опять напоминается о вершинах, о зовущем, о вечно прекрасном, которое так нужно всегда.